Я всегда боялся высоты. Но что поделаешь, в то время, когда я призывался в Советскую Армию, в военкоматах не принято было считаться с желанием призывника – где бы он и в каких  войсках хотел служить?  Медкомиссия сборного пункта в г.Канаше поставила окончательную жирную точку в моей воинской судьбе – годен к службе в ВДВ. 19 ноября 1958 г. стоял для этого времени рекордно сильный мороз – градусов 20 и больше. В вагоне-«телятнике» нас, призывников, встретили «покупатели» - сержанты-«десантники». Печка-буржуйка, установленная в центре  вагона, была натоплена докрасна и источала жару, как медеплавильная вагранка. Однако в углах вагона, у нар, царствовал ещё иней.

Ночью тронулись. Один из алатырских «рекрутов» по имени Жора  затосковал по гармошке. Понятно было, что его пальцы соскучились по клавишам. Все сразу разделили с ним его тоску.  Пустили по кругу шапку. Собранных денег едва хватило на недорогую гармонь, которую купили в г.Алатыре во время продолжительной стоянки поезда. Развернув меха гармошки  от плеча, гармонист Жора с забубенной удалью под стук вагонных колёс запел частушки.

При таком весёлом  концертном сопровождении через три дня рано утром на вокзале г.Тулы в тупике нас встретил «Славянкой» и маршем «Егерьского полка» духовой оркестр 51-го гвардейского парашютно-десантного полка.  Пешей колонной прибыли в расположение полка, расквартированного на ул. Коминтерна.

На плацу прошла сортировка призывников.  По информационным данным моего личного дела я был направлен в учебную роту батальона связи (в/ч 93687), который размещался на ул. Советской.

Укладка парашюта – это очень серьезное и ответственное мероприятие. В нем нет мелочей. От того, как будет уложен парашют, может зависеть жизнь десантника.

В ВДВ штатных укладчиков парашютов нет. Каждый военнослужащий укладывает для себя свой парашют сам с помогающим, тоже военнослужащим, под контролем офицера-начальника парашютно-десантной службы части. После окончания  укладки парашюта одному меняются ролями: тот, кто был укладывающим, становится помогающим, а помогающий становится укладывающим. Уложенный парашют помещается в  сумку, которая опечатывается и хранится до очередных прыжков на складе с соблюдением температурного и влажностного режимов.  В начале моей службы на вооружении был парашют марки ПД-47 (парашют десантный образца 1947 года). Купол парашюта был квадратный и выполнен из материала перкаль, площадью 60 м2 . Для прочности, от разрыва при динамическом раскрытии, купол был прошит тесьмами на квадраты. Парашют имел 24 стропы, был легкоуправляем в воздухе. На третьем году службы батальон укомплектовался парашютами марки Д1-8, по форме круглыми, с полюсным отверстием.

Предпрыжковую подготовку проходили на тренажёре Проничева (по фамилии конструктора), представляющем на то время деревянную конструкцию вышки высотой 10 м с противовесами. На тренажёре отрабатывались правильное отделение от самолёта и приземление.

Правильное приземление – это когда земля «идёт на тебя», а не наоборот, так как встречать землю «спиной» всегда травмоопасно.

11 января 1959 г. в спортзале части приняли военную присягу. Ну вот, кажется, пришло то время, когда каждый должен показать,  что же он из себя представляет. С тревогой и волненьем ожидали прыжковый день.  Ведь ничего не боятся только дураки, сумасшедшие и фаталисты. Нормальные же люди в разной степени испытывают предпрыжковый мандраж. Не обошло это чувство в полной мере и меня.

Из тридцати совершенных мною за время службы парашютных прыжков расскажу только о наиболее запомнившихся. И это будет, конечно же, первый.

Я отношу себя к ветеранам десантной службы, поскольку мне пришлось первый прыжок совершить еще и с аэростата, который обслуживался воздухоплавательным отрядом, числившимся в штате дивизии. В этом отряде, до момента его расформирования в 1960 г., проходил срочную службу ныне здравствующий шумерлинец Валентин Степанович Поляков.

Объявлено на завтра – прыжки. Навязчивые тревожные предпрыжковые раздумья  после отбоя не давали некоторое время заснуть.

И вот наступил долгожданный день. Прыгали в 30 км от Тулы, недалеко от Тесницкого лагеря, в районе дислокации аэростата, вблизи населённых пунктов Хомяково и Богучарово. Прыгала вся дивизия. Очередь батальона связи подошла к сумеркам. Корзину аэростата нужно было уже освещать прожектором. Корзина рассчитана на 4-х парашютистов и одного выпускающего офицера аэронавта, роль которого в этом процессе сводилась только к организации посадки десантников, контролю приборов высоты, скорости ветра и организации бессуетного, поочередного покидания парашютистами по его команде корзины аэростата.

Чувство страха,  высотобоязни, которые я испытал в момент подъёма аэростата и отделения от корзины по команде аэронавта: «Третий пошёл!», - не поддается моему описанию. Адреналин  зашкалил. И вот он – спасительный рывок. Стропы рвут меня вверх, выстрел купола – стоп! Зависаю в воздухе. Тишина … Испытываю блаженное состояние. Не успев нарадоваться и одновременно боясь дотронуться до подвесной системы, чтобы как-то поудобней поправить её после динамического рывка. Я всё же вспомнил и выполнил рекомендации начальника парашютно-десантной службы батальона – свёл ноги вместе так, чтобы носки сапог чуть-чуть было видно из-за запасного парашюта и, сгруппировавшись, жестко встретил землю. Была безветренная погода, и купол сразу погас.  Отстегнув подвесную систему и уложив парашют в сумку, я с чувством гордости пошел по снежной целине к месту сбора.

А дальше – доклад командиру роты капитану Никитину о том, что курсант Белобородов первый ознакомительный прыжок совершил, матчасть работала отлично!

После окончания прыжков – общее  построение и вручение каждому значка парашютиста-перворазрядника. Отношение старослужащих к тебе после прыжка меняется в лучшую сторону.

За парашютные прыжки выплачивалось личному составу денежное вознаграждение – 4 руб. за рядовой прыжок. Прыжок ночной или с оружием, или с радиостанцией – немного дороже. По прибытии в часть после прыжков начфин сразу же выдавал эти «рисковые» деньги, которые тут же отоваривались в магазине военторга на банку сгущенки, печенье и бутылку ситро.  Гвардейцу-десантнику с его неимоверными физическими нагрузками такое лакомство - только на пользу. Не помню, какой по счету был прыжок. Прыгали зимой с АН-2. Со мной произошёл курьезный случай. От динамического рывка в момент раскрытия  парашюта слетел валенок с левой ноги вместе с  портянкой.  Морозец градусов 15, до земли ещё далековато. Приходит простое  решение. Правой рукой дёргаю кольцо запасного парашюта, одновременно придерживаю левой рукой купол, чтобы он не ушел сразу вниз, и потихоньку начинаю обматывать куполом ногу. В такой непривычной экипировке, «разукомплектованным», встретил снежное покрывало земли. Вскоре кто-то из ребят принёс валенок, а ротный старшина сверхсрочной службы Ушань по-отечески пожертвовал своей портянкой – мою унесло ветром. Всё это выглядело смешно и театрально, почти по Твардовскому. На роль Тёркина вполне мог претендовать тогда старшина Ушань. За сообразительность и находчивость при выполнении парашютного прыжка мне командиром роты было объявлено увольнение в город. Хотя новоявленному «Тёркину» ротным было указано впредь на более серьезный  подход к экипировке личного состава перед прыжками.

Задача десантника в определенной ситуации раскрыть парашют на малой высоте, чтобы максимально уйти от прицельного вражеского выстрела с земли и не приземлиться трупом. С этой целью в программу подготовки включены затяжные прыжки с ручным раскрытием парашюта. При подготовке к затяжному  прыжку парашют снабжался прибором автоматического раскрытия марки КАП-3 или КАП-10. Приборы анероидного принципа действия и контролируют высоту, на которую они настроены, подстраховывая десантника-парашютиста. Но прибор есть прибор - это просто умная железяка. Как говорится, на прибор надейся, но сам не плошай. Твоя задача – отделившись от самолета и пребывая в свободном падении, отсчитав нужное количество секунд, дёрнуть кольцо главного парашюта. Прыжок и называется затяжным, потому что момент открытия парашюта затягивается парашютистом на несколько секунд. Приведу, может быть, не совсем дословное высказывание о затяжном прыжке Василия Филипповича Маргелова: «Тот, кто ни разу в жизни не покидал самолет на высоте, кто ни разу не испытывал страх и радость свободного падения, свист в ушах, струю упругого воздуха, тот никогда не поймет гордость и честь десантника».

 Прыжок в непроглядную темень летом (ночной прыжок) по-своему хорош. Но он чреват возможными неприятностями при встрече с землей. Подлетая к месту выброса, в иллюминатор можно увидеть круг огней – ориентир для летчиков точного места выброса. Тревожный сигнал звукового зуммера означает «Приготовиться». Выпускающий из состава экипажа самолёта одевает на себя парашют пилотского образца, для подстраховки от случайного выпадения, поскольку сам он не прыгает, открывает дверь самолёта и, положив руку на плечо первого, командует: «Пошёл!».

Для меня ночной прыжок был хорош тем, что не видно земли, а значит, нет чувства высотобоязни. А как встретит тебя в этой темени  земля? Ровной площадкой или преподнесёт тебе сюрприз в виде кочек, кустарника, оврага или, что еще хуже, водного зеркала? Хотя в этом тренировочном прыжке эти опасения  исключены. Но пора приготовиться для встречи с землей. Когда? Прямо сейчас или чуть позже? Ведь её не видно. Подсказывает аналитическое мышление. От матушки-земли пахнуло холодком. Наверху теплее. Значит, сейчас! Сгруппировался, ноги вместе и напряжены, удар, падение на бок – всё нормально.  Быстро подтягиваю нижние стропы – купол гаснет. Рядом «бомбардирует» землю тяжеловес гв. мл. сержант Толя Салмин. Родом он из Казани. Справляется из темноты: «У тебя всё нормально?» «Нормально»,-  отвечаю. «В таком случае давай курнем». Блаженно затягиваемся «термоядерными» - очень крепкими махорочными сигаретами, которые положены десантнику по нормам довольствия

На то он и связист-десантник, чтобы иметь опыт тренировочного прыжка с радиостанцией. Связь – это нерв армии. Без устойчивой связи трудно выиграть бой. Чтобы обеспечить работоспособность рации при приземлении после удара о землю, её  перед прыжком укладывают в ударостойкий контейнер, который фиксируется к подвесной системе парашютиста ниже ягодицы. В таком виде идти трудно, тем более бежать. Поэтому место радиста в самолете – прямо у двери. В самолет он заходит последним, а прыгает первым. При такой экипировке, да ещё с автоматом, без двух помощников самостоятельно в самолет не поднимешься. Свинцовой, бесформенной глыбой падаю в открытый проем двери.  И вот он – рывок и хлопок купола.

Теперь время позаботиться о безопасном приземлении. Ведь,  не отделив контейнер с радиостанцией от себя прямо  сейчас, сломаешь ноги при приземлении. Отстёгиваю карабин, и контейнер с радиостанцией отделяется вниз, зависая подо мной своеобразной этажеркой на 19-метровом фале.  Контейнер с радиостанцией встречает землю первым, обеспечивая мне безопасное приземление рядом.  Но были и потери личного состава у батальона на прыжках. В разное время моей службы погибли сталинградец, курсант Селин и москвич, рядовой Володя Штейн. Селин с воинскими почестями похоронен на Тульском кладбище. Светлая им память.

Я думаю, мои воспоминания о десантной службе, проходившей в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого века, воскресят в памяти ветеранов-десантников яркие страницы их тяжелой ратной службы.

Вспомнят они о своих друзьях по службе и поднимут  чарочку – другую «за тех, кто под куполом», а молодые  призывники нацелят  себя на прохождение предстоящей службы в элитных воздушно-десантных гвардейских войсках.

Читатель обратил, наверное, внимание на то, что в рассказе отсутствует пресловутое слово «дедовщина».  За время моей службы я не припомню случая этого позорного и дикого проявления неуставных отношений старослужащих  к молодым воинам.

Я и сейчас поддерживаю связь с командованием дивизии, от которого получил письменное приглашение посетить свою родную часть.

К сожалению, пока в силу неудовлетворительного состояния здоровья  не могу осуществить свою давнюю мечту. Но надежду не теряю.

Со мной вместе проходили службу в одной дивизии земляки-шумерлинцы. Это здравствующие ныне Анатолий Серафимович Васильев, Валерий Андреев, которого многие болельщики должны помнить по игровому сезону 1958 года как хорошего футбольного вратаря. А вот Николай Проскин, Владимир Мокшонков, Борис Верин, А. Балакирев, Г. Караганов, к сожалению, уже ушли из жизни.

Не могу не вспомнить добрым словом замечательных старших офицеров батальона – участников Великой Отечественной войны: комбата подполковника Антипова, зама по строевой подготовке майора Чикодяша, замполита Ивана Ивановича Морозова, зампотеха Фокина, начальника штаба капитана Березина, командиров рот капитана Федора Степановича Рыбина, Никитина, командиров взводов лейтенантов Ю. Кремнёва, Бушуева, старшего лейтенанта Афонина, старшин сверхсрочной службы Ушаня, Завгороднего, Шатского.

В заключение хочу сказать, что гвардейцами-десантниками не рождаются. Ими становятся, проходя горнило суровой армейской системы воспитания и обучения защитников своего Отечества.

Предполагаю, что многое в десантной подготовке воинов «крылатой пехоты», упомянутое в моих воспоминаниях, может не совпадать с реалиями сегодняшнего уклада и возможностей ВДВ. ВДВ непрерывно и качественно совершенствуются. Формирование сегодня некоторых соединений ВДВ личным составом на контрактной основе, естественно, тоже вносит свои коррективы в систему подготовки наших десантников.

С наступающим праздником ВДВ, дорогие десантники, военнослужащие и ветераны! Крепкого вам десантного здоровья и благополучия  во всем! Призываю достойно встретить свой праздник!