Он был для многих вторым родным домом

Железнодорожная станция с посёлком и лесопромысловая артель «Труженик» с развивающейся промбазой, образно выражаясь, легли в фундамент города весомыми кирпичами, а завод дубильных экстрактов «Большевик» (впоследствии химзавод) и деревообрабатывающий комбинат (ныне КАФ) – железобетонными плитами. И первой «плитой» был завод «Большевик». Который, кстати, не только сам строился и развивался, но и помогал это делать энергоресурсами предприятию-соседу – будущему комбинату автофургонов. В годы же Великой Отечественной войны, когда комбинат был превращён в авиазавод, эта помощь наряду с выпуском своей продукции, обеспечением города и предприятий электроэнергией и паром, стала его ответственейшей обязанностью.

Судьба завода

В книге одного из бывших секретарей Шумерлинского горкома КПСС А.М. Серова «Шумерля», выпущенной Чувашиздатом в 1979 году, местами отмечается, в каких условиях строилось первое крупное предприятие в наших местах. Вот самый красноречивый абзац: «Когда-то Чувашию, особенно наш лесной шумерлинский край, характеризовали как дикое захолустье, как край, где свирепствовали трахома, малярия, туберкулёз, брюшной и сыпной тиф и другие страшные болезни…». Именно этот «особенно наш лесной…» и приглянулся экспедиции Нижегородской строительной конторе «Дубитель», она и выбрала место для строительства завода. Выбор, бесспорно, был обоснован наличием железнодорожной станции, тогда ещё полноводной Суры, дубового сырья и местной рабочей силы. А то, что местом непосредственно под завод было сплошь заросшее лесом болото, мало кого беспокоило. Видимо, была уверенность: революционный энтузиазм и стремление к новой жизни горы сворачивают. (Рядом на этом болоте через год началось и строительство будущего КАФ).

К строительству завода приступили в июне 1928 года. Крестьяне из окрестных селений и Засурья, превратившись в первых рабочих-строителей, выкладывались на работе, не считаясь со временем. Вручную очищали и осушали стройплощадки, строили временные материальные склады, бараки для жилья, пекарню и другие первоочередные объекты. Многие жили под открытым небом, в шалашах и землянках, питались и сушились у костров. Людям не давал покоя болотно-лесной гнус. Не легче было и в зимний период, когда строили главный корпус завода, закладывали фундаменты под оборудование, возводили четыре восьмиквартирных дома для приезжих руководителей и специалистов. Строители ютились в немногих тесных бараках без элементарных удобств. Словом, условия, в которых возводился завод, мало чем отличался от каторжных.

Как бы ни было тяжело, а меньше чем за два года завод дубильных экстрактов был полностью построен и, хотя тоже не обошлось без трудностей, пущен в эксплуатацию.

Всю тяжесть руководства стройкой вынес на своих плечах приехавший из Киева начальник строительства А.Н. Николенко. Оборудованием завода руководил механик Н.В. Козицкий, а монтажными работами – Г.А. Новиков. (Оба командированные). С мая 1930 года кожевенная промышленность страны стала получать шумерлинский экстракт – очень дефицитную в те времена продукцию. Экстракт также шел для обработки тканей (особенно при пошиве роб для рыболовецких артелей, занимающихся промыслом в морях) и применялся в медицине в качестве вяжущего средства.

Под руководством первого директора А.Г. Вигдоровича, а затем И.С. Шустина (оба приезжие) малоопытный коллектив завода, состоящий в основном из вчерашних молодых крестьян-строителей, год от года крепнул, лучше осваивал производство, наращивал выпуск и улучшал качество продукции. В 1934 году выпуск экстракта достиг 2.700 тонн. Однако систематически коллектив стал справляться с производственными заданиями только с 1935 года. В том году местная газета «Социалистический труд» (№10) крупным шрифтом сообщила: «Завод «Большевик» перевыполнил квартальный план». А в следующем номере в заметке под заголовком «Работать ещё лучше» говорится: «...4-я бригада состоит из 38 человек, из них чуваш – 16 чел. За март выполнен план по всем цехам: рубильный – 102,6 %, на диффузии – 107,2 %, выпарке – 103,7%...».

В последующие годы коллектив перекрыл проектную мощность завода в полтора раза. По заданию правительства стал выпускать продукцию на экспорт – в Германию, Эстонию, Польшу, Монголию.

Завод дубильных экстрактов был не только первым крупным предприятием в поселке и затем в городе. Он первенствовал во многом другом: первая электроустановка; первое подсобное хозяйство; первая общепоселковая баня; первое футбольное поле у Венца; первый довольно просторный клуб со сценой; первый стадион, который ныне называется «Труд»; первая городская танцплощадка...

В мае 1940 года первыми в городе 16 передовиков завода дубильных экстрактов «Большевик» были награждены Почётными грамотами Президиума Верховного Совета Чувашской АССР.

Предприятие потребляло большое количество дубового сырья. Отходы производства сжигались в котельной, вывозились на свалку, однако их по-прежнему оставалось много на территории. В конце пятидесятых годов руководители завода решили пустить отходы на переработку и получать из них фурфурол и уксусно-кальциевый порошок. СУ-8 построило фурфурольный цех. Оборудование для него было получено из Швеции. Его монтаж курировали шведские специалисты. В 1960 году цех был сдан в эксплуатацию. Но оказалось, что не хватает технологического пара высокого давления. Эту проблему и другие возникшие с ней вопросы пришлось решать в течение следующего года молодому директору Н.А. Мельнику. Не сразу, но коллектив нового цеха добился очень высокого качества фурфурола, что было признано специалистами из других краев и областей. От переработки отходов экстрактового производства страна получала миллионы рублей экономии. Фурфурол пользовался спросом и за рубежом: шёл на экспорт в Голландию, ФРГ, Англию, Польшу, Румынию. Не залеживался на складе и уксусно-кальциевый порошок. Не залеживались и топливные брикеты, которые несколько позднее стали производиться из отходов и имели очень высокий процент сгораемости. Эта продукция быстро нашла применение в металлургической промышленности, пользовалась огромным спросом населения. Был открыт экспериментальный цех по выработке активированного угля. Во второй половине шестидесятых годов завод дубильных экстрактов получил название химзавод. Руководство предприятия добилось замкнутого цикла производства – поступающее дубовое сырьё, проходя многие стадии обработки, использовалось на сто процентов.

О комбинате автофургонов и заводе спецавтомобилей написаны документальные книги, выпуск которых был приурочен к их юбилеям. Хоть юбилеи проводились не в годы процветания и славы этих предприятий. Но все же книги были изданы, и они отображают как историю самих предприятий, так и историю города. Химзавод не удостоился такой чести. Последний его юбилей – 60-летие – был отмечен очень скромно. Горбачевская перестройка внесла сумятицу и в без того трудное положение предприятия с изношенным оборудованием. А развал Советского Союза, ельцинское правление с дележом власти грабительской приватизацией общенародного достояния окончательно добили одного из трех «китов» нашего города. Первенец первой пятилетки, как и сотни других предприятий страны, был обанкрочен и продан за смехотворную цену. Даже новую, оборудованную под использование газа мощную котельную городу не оставили.

В настоящее время на химзавод, особенно с Заводского проезда, – горько смотреть. Только фильмы о Великой Отечественной войне или о боях в Грозном снимать.

Пройдут годы, уйдут из жизни все ветераны завода. Пройдет немало лет, и останки первого крупного городского предприятия исчезнут с лица шумерлинской земли. Могут забыть о нем и нынешние поколения. Однако существование химзавода из истории города никому не вычеркнуть.

Детство труженика тыла, ветерана химзавода Алексея Михайловича Миронова прошло на Суре, где жил в бараке на 27 семей. Учился в школе № 3, детей оттуда возили на лошади. Закончить школу, как и многим его сверстникам, не пришлось. Началась война и надо было работать на Победу. В 1943 году поступил в школу фабрично-заводского обучения, хотел стать диффузорщиком, чтобы работать на местном экстрактовом заводе. Но для предприятий страны набиралась специальная группа плотников-столяров, в неё и попал пятнадцатилетний Алексей Миронов. В том же году был определён на местный экстрактовый плотником. Три года был рядовым, потом возглавил бригаду ремонтно-строительного цеха. Проработал на заводе с 1943-го по 1987 год.

– Лёгкого в жизни не видел, – вспоминает Алексей Михайлович. – Особенно в войну и после неё трудно было. На заводе было две бригады плотников. Чем мы только не занимались! И строили, и ремонтировали, диффузоры чистили и новые делали. Моя бригада четыре диффузора изготовила. А они размером шесть сорок на три метра. Не редко занимались и не своей работой. Сантехников не хватало. Мы чистили и ремонтировали сложную систему канализации, водозабор на Суре. О жилье, детсадах – говорить нечего, всё лежало на наших плечах. И тут вся грязь наша была. Честно признаться, несколько раз собирался уйти с завода. Но рука не поднималась написать заявление. Завод стал своим, родным. Уйти, казалось, – как бы изменить ему... Завод в общем всегда неплохо работал. Но были и срывы. В основном из-за неполадок в оборудовании, аппаратах. Завод ведь работал круглосуточно, без выходных. Всё, естественно, изнашивалось. А с запчастями, особенно для заводской зарубежной аппаратуры, было туго. Заметно хромать завод стал в конце пятидесятых годов. Но потом директором поставили Николая Акимовича Мельника. Он вытащил завод из провала…

***

Уроженке Засурья Анастасии Михайловне Антоновой (в девичестве Герасимовой) почти 90 лет. Она явно смолоду сохранила природную приветливость, простоту и непосредственность в общении. Хотя и жалуется, что «да я уж все позабыла», помнит очень многое, и довольно хорошо. Некоторые эпизоды из жизни описывает с подробностями.

На завод дубильных экстрактов пришла перед началом войны, была принята техничкой. И не думала, что далее всю трудовую жизнь свяжет с одним этим предприятием. Работала на упаковке продукции, заменяла работниц на рубилке и разных аппаратах, но в основном занималась выпаркой экстракта. И уже будучи на пенсии, ещё трудилась несколько лет – подменяла аппаратчиц. Вот как вкратце вспоминает о работе на заводе Анастасия Михайловна:

– Мне было двадцать лет. Только бы на танцы ходить. А тут проклятая война. Заводских мужиков на фронт позабирали. Грузить-разгружать, подавать сырье к рубилкам и рубить некому. А сырье – дубовые колотые или прямо цельные чурбаны и кряжи. Вся работа легла на бабские плечи. Заводу ведь надо было выполнять план. Да в те годы наш завод обеспечивал электричеством и паром, считай, весь город. И в первую очередь – соседний комбинат, на нём в войну делали самолёты. С сырьём и топливом для котельной были перебои. Женщины после работы или до неё грузили дубняк и дрова на железнодорожных разъездах, гнулись на заготовках в лесу. Никому не приведи, Господь, испытать такое, что мы пережили в войну! Мне тоже приходилось готовить сырьё в лесу. Зимой, где-то под Туванами. А зимы тогда были не сравнить с нынешними снегу по грудь.

А одежда и обувь у нас – одно название. Даже варежки не у всех были. И вот длинной ручной пилой пилили, валили и разделывали на чурбаки толстенные дубы. От работы в глазах темнело. При заводе имелось двенадцать лошадей. Они были в нашем распоряжении. Мы, выбиваясь из сил, наваливали на сани дубняк и с великим трудом вывозили его к железной дороге. Лошади тоже чуть не падали от усталости…

Нисколько не жалею, что всё время работала на одном предприятии. Завод стал родным, можно сказать, вторым домом. И не только для меня. Неспроста многие, как и я, не искали работу в другом месте. На заводе было много хороших людей. И среди рабочих, и среди руководителей. Из директоров запомнился Шустин. А вот как его зовут – забыла. Хорошим директором был Мельник Николай Акимович. При нём завод совсем другим стал. Николай Акимович хозяйственный, заботливый и беспокойный был. Не его дело ночью наблюдать за порядком в цехах, на это есть мастера, начальники смены. А он, бывало, обходил цеха. Часов в двенадцать ночи. Чего греха таить, иной раз кое-кого и будил у аппаратов. Напоминал об ответственности…

***

Вся трудовая биография ветерана труда Игоря Семёновича Клочкова сложилась в нашем городе. Родина его – г. Вязьма Смоленской области. Учился в Архангельском лесотехническом институте. Дипломную работу писать приехал в 1984 году в Шумерлю на завод дубильных экстрактов. После защиты диплома – опять в Шумерлю, но уже на работу. Был мастером экстрактового цеха, главным инженером, директором завода. Потом работал в ГСКБ. Рационализатор и изобретатель. Недавно Игорю Семёновичу исполнилось 75 лет. О работе химзавода, которому отдал двадцать лучших лет жизни, с ним можно говорить часами. Всё происходящее на предприятии за период с 1964-го по 1985 год знает, как говорится, от и до. Но у нас разговор шел в основном о заводчанах и вредном производстве на химзаводе.

– На заводе работало более тысячи человек, – охотно рассказывает собеседник. – Было много хороших специалистов, ответственных людей за порученное дело. Всех невозможно перечислить, назову тех, кого хорошо знал по работе. Это замдиректора Степан Алексеевич Мирошниченко, глава экономического отдела Галина Степановна Мельник, начальники цехов Олег Лепилин, Владимир Ванеев, Юрий Мольков, Александр Костин, главный механик Георгий Костин, мастер Валентина Фёдоровна Блохина. Из рабочих постоянно на хорошем счету были старший диффузорщик Владимир Сергеевич Евлачёв, впоследствии награждённый орденом Ленина, тоже старший диффузорщик Виктор Ермолаевич Флёнов, аппаратчица Анна Дмитриевна Мышова и многие другие.
– О вреде завода на окружающую среду и всё живое заговорили после смены вывески.

Новое название – химзавод – подействовало на обывателей, и не только на них, как красная тряпка на быка. От производства экстракта, кроме не очень приятного запаха, не было ни малейшего вреда. Вот фурфурол довольно-таки токсичная продукция. Но с ним и обращались соответственно. Его со всеми предосторожностями сливали в специальные цистерны. И отправляли на переработку. Или на экспорт. Фурфурол, кстати, при попадании в живой организм в нём не накапливался. Это научно доказано. Нас никогда не оставляла без внимания местная санэпидстанция: замеряли, проверяли, делали анализы. На заводе были, конечно, различные утечки и даже аварии. На любом производстве этого не избежать. Но ведь мы не сидели сложа руки, сразу принимали необходимые меры. Нашему предприятию приписывали всё, что угодно. Например, подул ветер с запада и в городе запахло чем-то неприятным – это химзавод виноват. А что свалка горит или мясокомбинат отходы уничтожает, или в жаркое время от мазутных ёмкостей комбината автофургонов испарение идёт – редко кому в голову приходило. Мастером на завод я пришёл при директоре Мельнике Николае Акимовиче. Он во всём инициатор и организатор хороший был. При нём на территории завода появились яблони, вдоль дорог – кусты сирени, жасмина, боярышника. Была построена теплица, в ней выращивались огурцы, помидоры, лук для детсада, детяслей и рабочей столовой. Для уничтожения тлей и опыления растений были привезены лесные муравьи, которых поселили в специальные домики. Всё росло и жило на нашем «вредном» производстве. При моём пятилетнем директорстве из Красноярского института «Сибгипробиосинтез» приезжали специалисты, которые не только на заводе, но и на Суре, и в ближнем лесу, и в городе брали пробы воздуха, воды и почвы. По данным их исследований был составлен «Экологический паспорт» завода. Он был предоставлен в городскую санэпидстанцию.

Братья Барановы

Их трое. Все они работают на химзаводе. Рослые, широкоплечие, еще крепкие на вид, братья похожи друг на друга, как три листка одного дерева. Также сходны и их характеры. Общительность, дружелюбие, оптимизм – черты, присущие всем троим. Но не только это объединяет Барановых. Каждый начинал свой жизненный путь по-своему; у каждого сложилась своя личная судьба; кто-то из них больше другого хлебнул горя и пережил трудностей – их объединяет одно: у братьев замечательные трудовые биографии. Такие, по которым мы судим о чести, о славе и достоинстве современного рабочего. И вообще как о человеке, о его трудолюбии, о достоинстве, о пользе, приносимой им обществу.

… Первым из братьев появился старший Иван. Вместе с собой он привез молодую жену и маленькую дочку. Приехал он из с. Медяны в 1932 году. До этого Иван работал в Днепропетровске, где прожил около двух лет и научился токарить. Вернувшись в родные края, молодой Баранов решил поселиться поближе к родителям. После недолгих раздумий и советов с домашними Иван выбирает только что начинавший расширяться поселок Шумерлю. Стал работать по своей специальности на заводе «Большевик».

Прошло два года. Иван немного обжился. Как-то раз к нему в гости заглянул средний брат Николай. Присмотрелся к житию-бытию старшего, к его заводу и… вскоре Медяны лишились еще одной молодой семьи. Николай устроился на химзавод слесарем. А лет пять спустя к ним переезжает и младший Сергей. Так братья Барановы стали шумерлинцами.

Их дальнейшая судьба сложилась по-разному. В 1940 году в ряды Красной Армии одновременно уходят Николай и Сергей. Иван остается на заводе. А через год началась война. Волею судеб братья-фронтовики попали в блокированный немцами Ленинград.

– Трудное это было время, – вспоминает сейчас Сергей Ильич. – На город ежедневно падали сотни фугасных бомб и снарядов. Немцы хотели стереть Ленинград с лица земли. У населения не хватало продовольствия и топлива.

– И нам, солдатам, не легче было, – продолжает Николай Ильич. – Суп варили из соевой муки. Вроде молока получался. А хлеба двести граммов на сутки. На этом и воевали. И сколько атак выдерживали, хоть не только продовольствия, но и боеприпасов-то не хватало…

Николай вышел из многодневной блокады хоть и обессилившим, но живым и невредимым. Сергей же за две недели до счастливого дня прорыва был тяжело ранен в левое плечо. Пути братьев разошлись. Николай погнал немцев на запад, а Сергей был отправлен в Сибирь на длительное лечение. Первый дошел до Берлина, второй же стал инвалидом.

Отгремели победные салюты. Жизнь стала входить в свою колею. Братья возвращаются на химзавод. Там, как и прежде, их радостно встречает старший – Иван Ильич. Он славно потрудился за это время, тоже вложил немалую долю в победу над врагом.

– Славные мужики! – От души отзываются о Барановых рабочие. – Завод уважают.

В настоящее время Иван Ильич по прежнему работает токарем, Николай Ильич ремонтным слесарем, а Сергей Ильич жестянщиком-медником. Скромные люди на скромных профессиях. Однако это не помешало им завоевать уважение товарищей по работе, получить от администрации по нескольку благодарностей, денежных премий, награждений. Два старших брата занесены в Книгу Почета, а портрет младшего - на Доске Почета. А Николай Ильич за достигнутые успехи в выполнении семилетнего плана получил орден Трудового Красного Знамени.

Вот так живут и трудятся братья Барановы – представители старой и славной рабочей гвардии.

“Вперед”, 1968 г.